Гонки на выживание

	Только ради этого мы появились на свет. Нас вырастили и воспитали для того, чтобы мы один раз приняли в этом участие. В чем? Это можно было бы назвать спортом. Возможно игрой. А быть может гонками. Гонки на выживание. Да, наверное, так. Для кого или для чего проводится все это? Никто из нас не знал ответа на этот вопрос. Зато мы знали правила. И каждый из нас знал, что должен победить, так как победитель получает все, а проигравшие ничего, кроме скорой смерти. И никто из нас не мог отказаться от участия. К этому дню нас готовили всю жизнь. И хотя никто не знал заранее, когда он настанет, все знали, как это будет. А все оказалось очень просто, и даже трепета в душе не было. В зале, где мы собрались, было душно и шумно. Здесь уже были многие, я кивал, приветствовал, протискивался сквозь толпу. Потом остановился у стены и принялся ждать, говорить сейчас мне ни с кем не хотелось. Ведь каждый знал, что если он выиграет, то остальные... Хотя находились хитрецы, которые сговаривались, объединялись и надеялись вырвать победу одну на двоих, а то и на троих. Я тоже надеялся, потому смотрел на остальных, как на покойников. Покойники входили, а точнее, уже втекали рекой, покойники разговаривали и шутили, покойники молча стояли и хмуро озирались по сторонам. Ну пусть они еще не умерли, но если я выиграю, их смерть не за горами. А раз так, то о чем я могу с ними говорить? И как вообще я могу с ними говорить? Ведь их не будет, а я получу все. Здесь были все: все, кого я знал близко, и все, кого я плохо знал или не знал вовсе. Здесь были совсем молодые и успевшие пожить, мудрые и кретины, красавцы и уроды. Здесь были все. В зале стало невыносимо душно, воздух наполнился запахом потных тел. А потом дали старт, и началось. Я даже сообразить ничего не успел, как толпа ринулась в непомерно узкий проход. Кто-то пронзительно заорал в экстазе, кто-то тихонько всхлипнул, раздавленный в лепешку. Меня подхватило и понесло вперед, я даже двигаться не мог. Внезапно меня обуял страх. Я испугался быть раздавленным. Я старался не дышать. Я потерял все ощущения, кроме паники, которая уже витала над толпой. Именно эта паника, этот страх заставили меня бежать. Вперед! Я не заметил, как это произошло, но совершенно неожиданно оказался впереди. Мелькали стены коридора, прыгали в бешеном темпе. Коридор поворачивал неожиданно резко, угрожая ударить очередной стеной. Я продолжал бежать, я радовался, что вырвался вперед. И я продолжал бояться. Правда, теперешний страх был вызван не боязнью быть раздавленным, а боязнью потерять свое первое место в этой бешеной гонке. Совсем рядом, сзади раздалось надсадное дыхание. Я не рискнул оглянуться, только чуть покосился в ту сторону. За мной несся Минька-косорылый. Кличку он получил за неказистый вид, а имя... Я поднажал, теряя мысль, притормозил на очередном повороте и помчался дальше. Сзади донесся шлепок и сдавленный хрип. Минька не вписался в поворот, и его размазало по стене. Почему-то мне вспомнилось, что косорылым назвал его именно я. Звуки погони снова стали настигать меня, и я прибавил ходу. Я должен быть первым. Я и так первый, так что теперь уступить тем более нельзя. И я победил. Когда меня уже почти настигли, когда сил уже не осталось, когда я упал, огляделся, с ужасом видя, что оказался в тупике и бежать уже некуда, тогда я понял, что победил. Странная, однако, эта штука - победа. - Кто? - услышал я отдаленный, будто отгороженный от меня стеной тумана, хриплый от дикой гонки голос. - Кто? - Не знаю, - ответил другой. - Я первый раз видел этого парня. Повезло ему. - Это еще вопрос, кому повезло, - мрачно усомнился первый. - Он победил нас, но что останется в нем от него самого? Победитель ничего не получает, а только теряет. - Я так не думаю хотя бы потому, что он будет жить, а мы умрем. И потом, чего же ты рвался к этой победе, если победитель ничего не получает? - удивился второй. - Инстинкт, - тоном знатока сообщил первый. - У нас это в крови. Он победил, я проиграл. По идее, мне должно быть плохо, но я не жалуюсь. Я получил то, чего нет у него, - знание. Я понял, как устроен этот мир. - Допустим, - усмехнулся второй. - И что? С этим знанием и подохнешь... Они говорили еще долго, а я лежал, пытался отдышаться и слушал. Они оказались правы. Я действительно стал другим, я перестал быть собой, став частью чего-то большего. Я не знал плохо это или хорошо, я знал, что так должно быть, так было всегда, так стало теперь. Я победил в этой странной гонке, я потерял себя и получил все, хоть и не знал, что значит это "все". А через девять месяцев я родился.