Слово редакции

	Так иногда случается, ну не совпадает там что-то. Или люди не встречаются. Или времени нет. Или желание вроде и сильное, но утруждаться неохота. Тогда из какой-то памяти предков возникает глупый и отрывистый полинезийский язык. Жертва такой памяти выкатывает глаза и важно говорит: "Что ты, это же ТАБУ!" И, кажется, из-за спины вырастают тени духов и неодетый гражданин в перьях точит копье, а его старшие товарищи разводят огонь. И надо всем над этим вырастает нечто страшное, большое и абсолютно невыразительное - Коллективное Бессознательное. От этого делается и жутко и смешно. В детстве преодолеть просто. Оно как-то само собой преодолевается. Если нельзя - значит как-то особо хорошо. Например, мороженое. Или гулять допоздна. Чтобы потом мурашками по коже бегало бабушкино: "А в темноте на тебя обязательно нападут хулиганы. И некому будет спасать". И вот ешь мороженое. И не хочется, но ешь, глотаешь прямо кусками, чтобы живот сводило. И идешь домой, когда темно. И ищешь взглядом того самого, настоящего хулигана, на которого вся надежда. Нету! Только тени от фонарей. Плетешься к подъезду. И горло не отвалилось и никто не прирезал. Только тихое счастье нарушителя согревает сердце. Потом, конечно, расскажут, что нельзя в школу короткую юбку или ресницы красить. И кто-то непременно с кем-то в пионерской комнате. И обязательно - на знамени с нарисованным Лениным. Неважно, что скользко, неудобно и дверь плохо запирается. Мы поимели с тобой табу, дружок. Хорошо! С другой стороны, религия. Или немцы с евреями. Хоть так, хоть эдак этические проблемы. Теперь еще говорят, что про негров надо говорить афроамериканцы. Ну это если негры слышат. А если не слышат, то можно и ниггерами и даже про черную жопу. Кстати, не факт, что им обидно. Это глупость такая типа этикета, рыбной вилки и курицу - руками. Такое невыразительное табу. Которое только затем и существует, чтобы было приятно заносить ногу, открывать рот, махать сверху вниз рукой и - переступать. Впрочем, и удовольствия никакого. Оттого что у нас мир раскрепощенный и, как это сказать, прогрессивный. В общем, двадцать первый век. Про все - можно. И от всего воротит. Запрещать смешно, нарушать - и вовсе комично. Такое ветхое жизнеограждение с пессимистичной надписью: "Табу. Памятник старины".