 |
|
Синтезатор
 |
 |
 |
 |
 |
|
Мировое имя - очень коварная штука. Оно легко превращает живого человека в мемориальную доску, приписывая ему то, о чем он сам при жизни и не догадывался.
У московских старшеклассников, прилежно штудирующих учебники общей биологии, "мемориальная доска" Владимира Вернадского вызывает навязчивые ассоциации с проспектом, станцией метро и загадочным словом "ноосфера", к которому ученый на самом деле имеет лишь косвенное отношение. За толстым слоем гранита остается действительно существенное. В данном случае - годы, потраченные на изучение... льда во всех его проявлениях.
Он не относился к людям, которых удобно ставить в пример юношам, наукой питаемым, - пожалуй, иные преподаватели, узнав, что их студент готовится к экзаменам "по Вернадскому", не удержались бы от наставительной лекции, почему так делать не надо. В последний вечер перед экзаменом студента Вернадского вполне можно было застать за чтением совершенно посторонней книги.
Впрочем, такая разбросанность не мешала ему доходить до самой глубины вещей. Противоречия здесь нет. Скорее наоборот: упертое движение к цели по прямой может привести к потере весьма существенных деталей. Чтобы было понятнее, представь себе дерево. А теперь попробуй мысленно пройтись по нему от основания до верхушки, не отклоняясь от "магистрального" ствола. Что получилось? Правильно, телеграфный столб.
А чтобы представить себе дерево, надо пройтись по каждой веточке, по каждой прожилке, а потом еще вернуться назад и углубиться под землю, проделав ту же операцию с разветвленной корневой системой. Только тогда появится образ настоящего дерева.
Это достаточно долгий путь. Поэтому иногда проще устроить "разделение труда" - один быстро бегает по стволу, другой изучает ветви, третий - корни, четвертый - листья. Чем-то это похоже на известный студенческий метод, когда перед экзаменом каждый досконально штудирует один билет из тридцати, а потом все дружно обмениваются конспектами. В общем-то метод работает.
Если проследить историю научной мысли, то она достаточно четко разделяется на периоды синтеза и анализа. В синтетическом периоде, который длится столетия, ученые-универсалы обобщают знания, накопленные до них, пытаясь понять - что же такое планета, на которой мы живем. Натуралист может быть одновременно и поэтом, а поэт - физиком и химиком. И вот в тот самый момент, когда количество философских систем, объясняющих этот мир, зашкаливает за критическую массу, находятся люди, которые вновь начинают исследовать отдельные веточки и листочки. Наступает аналитический период, в котором открытия делаются стремительно, но, поскольку это происходит сразу во всех областях, количество движения остается, по сути, неизменным. После чего человечество, накопив знания, растерянно оглядывается вокруг, спрашивая: и что же нам теперь со всем этим багажом делать?
И опять наступает период синтеза.
Последняя четверть XIX века, когда начал свою научную деятельность Вернадский, была, безусловно, временем аналитическим. Тем удивительнее, что в его лице мы получили чистого синтезатора. Он один отправился по всем ветвям дерева, не деля эту работу ни с кем.
Вернадский начал свою научную деятельность хранителем минералогического кабинета Московского университета. Что приходит в голову при слове "минерал" в первую очередь? Кристаллы, драгоценные камни? А для Вернадского одним из главных минералов стал лед - чистый минерал, по разнообразию встречающихся в природе вариантов оставляющий далеко позади всех известных "родственников по классу". Правда, на земле он чаще всего встречается в жидком виде...
Прийти от камней к воде - это кажется настолько простым, что явно дано не каждому.
В результате многолетних научных поисков Вернадским была основана наука гидрогеохимия, изучающая весьма узкую область - химические процессы, протекающие внутри земной воды. Правда, эти процессы определяют ни много ни мало геологическую историю земли. Всего-то ничего. Эта "узкая" наука частично вобрала в себя гляциологию, мерзлотоведение, гидрологию, гидрогеологию, метеорологию и океанологию, многие из которых тогда еще и не родились.
Вернадский одним из первых задумался о том, что человек как фактор геологической истории не homo sapiens, а homo faber - человек творящий. Сейчас этот факт - достояние не столько геологии, сколько глубинной экологии, поскольку этот faber уже натворил такое, что заставляет серьезно усомниться в его разумности. Однако на рубеже прошлого и позапрошлого веков это было совсем не очевидно.
Кем же был Вернадский - геологом, углубившимся в биологию, гидрогеохимиком, отыскивающим недостающие факторы влияния, или еще кем-то? Как бы там ни было, право на творческую роль за земной биомассой первым признал именно Вернадский. Под несомненным влиянием лекций Вернадского в Сорбонне французские ученые Ле Руа и Тейяр де Шарден создали учение о ноосфере - новом эволюционном состоянии биосферы, при котором разумная деятельность человека становится решающим фактором ее развития.
Есть еще одна, совсем уж удивительная вещь, о которой напрочь забывают, когда говорят о Вернадском, завороженные магией био-, ноо-, техно- и прочих сфер. Это проблема симметрии, которой он посвятил достаточно большую часть своей жизни. Казалось бы - ну что тут такого особенного? А оказывается, за этим стоят фундаментальные проблемы жизни.
Вернадский как минералог прекрасно знал о существовании симметрии в мире кристаллов; а жизненный опыт как будто убеждал в том, что и в мире живой природы господствует симметричная гармония - достаточно взглянуть хотя бы на правую и левую руки человека. Однако каждый знает - внешнее сходство обманчиво: то, что правая рука делает с легкостью, левая выполняет с трудом (и наоборот, если ты - левша). Вернадский объяснял это непрерывным движением атомов внутри живого вещества. Думаю, когда было открыто явление правизны и левизны в микромире, для него это сюрпризом не оказалось.
В чем коренное отличие живой природы от неживой? Химики-органики утверждали (и утверждают по сей день), что дело в молекуле углерода. А может, вся штука как раз в диссимметрии?
Посмотри внимательно на глобус. В одном полушарии большую часть занимает суша, в другом океан. Выходит, наша планета диссимметрична, а значит - по Вернадскому - жива. Не это ли многое объясняет?
|
|
|
 |
|
 |
|
 |
|
 |
 |
 |
|
|
|
