Пожелтевшие листья газет

	Читая ее в метро, люди с высшим образованием стараются не показывать носа из-за газетных листков. Нервно, боязливо оглядывают фланги. Покидают вагон с виноватым видом. Или наоборот - выпрямившись во фрунт, возводят барьер ложной гордости и показной независимости. Мол, плевать я на вас хотел. Что хочу, то и читаю. Зато пролетариям, пьющим водку в табачном дыму вечерних электричек, незачем стесняться своего с ней знакомства. Получив суточную дозу нехитрых впечатлений, они на следующий день заворачивают в нее бутерброды. Часто они выписывают ее для своих жен, и дома скапливаются стопки цветных листов, которые впоследствии восполняют недостаток туалетной бумаги или идут на растопку дачного костра. Ее не жалко - она не считается культурной ценностью. Она даже не воспринимается всерьез. Она просто удовлетворяет некоторые потребности и после этого становится никому не нужным листом бумаги. Цвет, который дарит всем Существуют две версии того, как возник феномен желтой прессы. Одна из них гласит, что полные сенсаций газетные листки обрели свой цвет потому, что были напечатаны на низкокачественной бумаге, которая очень быстро желтела. Вторая говорит о том, что термин родился в результате войны между человеком-премией Пулитцером и миллионером Херстом - двумя крупнейшими нью-йоркскими издателями. В 1896 году Пулитцер возглавлял газету The New York World, где опубликовал свои творения автор первых в мире комиксов Ричард Ауткот. Героем комиксов был бедный паренек, одетый в мешок из-под муки. Мешок был желтого цвета. Публикация комикса невероятно увеличила популярность The New York World. Тираж рос как на дрожжах. Херст, издававший тогда The New York Journal, с явным неудовольствием наблюдал за успехами конкурента. Но поскольку он был человек действия, то недолго сидел сложа руки - через некоторое время Ауткоту поступило предложение потрудиться на славу газеты Херста. Обещались астрономические гонорары. Будучи в высшем смысле этого слова свободным художником, Ауткот тут же перешел в The New York Journal, и тиражи газеты немедленно устремились в космос. Однако Пулитцер не растерялся и нанял другого художника, которому ничуть не хуже удавались комиксы про паренька в желтой одежде. Естественно, возник легкий спор об авторских правах, непринужденно длившийся в течение нескольких лет. Но это никоим образом не мешало обеим газетам радовать своих читателей новыми сериями комикса, а прочим нью-йоркским изданиям оставалось только завидовать их невиданной популярности. В одном из них, The New York Press, и родился саркастический термин "желтая пресса", который журналист Эрвин Вардман как-то использовал по отношению к газетам Пулитцера и Херста. А так как последние в пылу жестокой борьбы за души читателей не стеснялись прогрессивно наращивать количество сенсаций на квадратный метр бумаги, то этим термином и стали обозначать издания, авторы которых профессионально лепили жирных слонов из чахлых новостных мушек и вообще всячески апеллировали к темным сторонам человеческой натуры. Жанр обрел беспрецедентную популярность. Американские, а потом и европейские издания стали стремительно желтеть. Почему мы делаем это О ситуации на сегодняшний день ты прекрасно осведомлен - желтая пресса доминирует по тиражам, но проигрывает белой по влиянию. Однако идеологическая пропасть между ними не так уж велика, как может показаться на первый взгляд. Многие склонны считать, что ее нет вообще, а кое-кто поговаривает, что - цитирую - "желтая пресса - это гордость, единственный достойный уважения продукт журналистского цеха в России. Ну, если не единственный, то самый достойный. Самый профессиональный и самый востребованный". Здесь стоит привести продолжение моего интервью с одним из журналистов, проработавшим в этой сфере более десяти лет. Fакел: А почему ты так считаешь? Журналист: 1. Желтые газеты на несколько порядков превосходят все остальные по тиражу. 2. Они - единственные, способные окупаться от продажи тиража. 3. Только в желтых газетах журналисты добросовестно работают на читателя, то есть пишут именно то, за что читатель платит свои жалкие рубли. 4. Они это делают очень профессионально и успешно, потому что см. пп. 1 и 2. F.: А за что, по-твоему, он их платит? Ж.: За то, что написано в этих газетах. За чужой секс, чужую кровь и чужие деньги. F.: Тогда это скорее вопрос читательского менталитета, а не профессионализма желтой прессы - разве нет? Ж.: Интересно, в чем же может состоять еще профессионализм журналиста, как не в максимальной адекватности менталитету избранного сектора аудитории... F.: Выходит, самая большая аудитория состоит из тех, кого интересуют чужая кровь, секс и деньги. То есть порок - в общепринятой морали. Значит, желтая пресса - знаменосец порока? Ж.: Знаменосцы порока - солидные общеполитические издания, которые тоже пишут про чужую кровь и чужие деньги, но неинтересно и ангажированно. F.: Ок, пусть так. Но считается, что солидные не придумывают факты на голом месте - по крайней мере общественное мнение считает, что в них вранья меньше. Ж.: Общественное заблуждение, ты хотел сказать... F.: А что, разве нечасто приходится в желтой прессе выдумывать факт с нуля, а потом раздувать его до сенсации? Ж.: Понимаешь, в солидной прессе факты, как правило, придумывает заказчик. Включая фабрикацию документов. Так что факт становится как бы и невыдуманным. К тому же там столько говна, что можно не напрягаться, придумывая. Достаточно интерпретировать. F.: То есть желтая пресса просто интерпретирует? Но ведь нужны собственные, так сказать, авторские сенсации? Ж.: Бывают и авторские. F.: У меня есть знакомый журналист, который утверждает, что его газета, хоть и желтая, никогда не публикует вранья. Такое возможно? Ж.: Гипотетически - да, но в России я в это не верю. Вот взгляд человека, работающего поваром на этой кухне. У людей образованных и самодостаточных, читательские интересы которых лежат в области "большой" литературы или, в крайнем случае, хорошей фантастики и фэнтези, нет потребности "быть причастными" к феерической жизни звезд кино и эстрады, они не страдают и не восхищаются, читая о полете Тома Круза в космос, и с должной долей спокойствия относятся к поимке маньяка, сварившего в кастрюле собственную мать. Они понимают, что Том Круз тоже смертен, а маньяк легко мог родиться по заданию редакции. Они развлекаются, а чаще откровенно смеются над "читательскими" письмами в "СПИД-Инфо" или над фантастическим материалом о заговоре миллионеров, устроивших тотализатор на серии недавних авиакатастроф. Ну в самом деле - пробивает на "ха-ха", когда читаешь о начале второго всемирного потопа с рекомендациями немедленно покаяться в массовом порядке, дабы умилостивить Господа. Подобные тексты написаны абсолютно серьезно, но, несмотря на это, приглушенные закадровые смешки автора просачиваются между строк. Это противоречие рождает у подготовленного читателя здоровый смех - да, вероятно, лучший способ скоротать время в душном метро еще не придумали. Есть и противоположный полюс аудитории. Есть люди, которые не виноваты в том, что живут в деревне Стрелковка, зовутся не Геннадий Петрович, а Генка, водят трактор "Беларусь", косят сено, пьют молоко от живущей через стенку коровы и после девятого класса сдают детей в ПТУ. Им, их женам и детям "заговор миллионеров" вполне может показаться реальностью - или как минимум стать темой вечернего саммита на скамье у бывшего сельсовета. Телевизор, радио и цветные газеты наполняют их жизнь наравне с водкой и пьяными драками. Утолять интеллектуальный голод путем чтения шизанутого Кафки им тяжело: в Кафке ни хрена непонятно. А тут - все по полочкам: справа "На-На" и "Стрелки", слева Пугачева и Киркоров, а посередине маньяк с кастрюлей - ну, для баланса, - или прямой репортаж из публичного дома, где "побывал наш корреспондент". Все просто и доступно, как в мексиканских сериалах. "У меня никогда не будет дачи за сто миллионов и желтого "Мерседеса", но хоть другим позавидую" или "мне никто не разрешит расчленять соседей и складывать их в холодильник, но вот ведь как бывает"... Ну, и далее везде. А наутро можно завернуть бутерброды. А над полюсами, где-то в космосе, находится немногочисленная группа людей, которые с желтой прессой взаимодействуют наиболее плотно - но чаще против своей воли. Они не читатели и не авторы. Они - материал: музыканты и артисты, бандиты и политики... Их отношение к сенсационным материалам о себе может располагаться на любом отрезке эмоционального спектра - между яростью и негодованием через выработанное равнодушие к полному восторгу. Но как раз их отношение мало кого трогает - по крайней мере до тех пор, пока они не идут со своей обидой к окружному судье. В нем женщины, мужчины - все актеры Мое авторское мнение относительно так называемого феномена желтой прессы весьма незамысловато. Читать ее и в самом деле очень весело: простым, неофициальным языком коллеги по цеху описывают захватывающие истории и яркие, выпуклые явления. И, в сущности, никакой разницы между жизнью и вымыслом нет - ты ведь знаешь, на что идешь. И, кстати, обрати внимание: желтая пресса никогда твоих ожиданий не обманывает. Ну как, неразрешенных вопросов не осталось? "Кто ее читает?" - очевидно: все, кто хочет, независимо от причин. "Почему мы (они) ее читаем?" - уже понятно. "Хорошо это или плохо" - риторический (читай: идиотский) вопрос. "Как нам со всем этим жить?" - да как и раньше. Читай, смейся, восхищайся, ужасайся. Или не читай, не смейся, не теряй девственности, стремись к вершинам и изображай снобизм - "я такую гадость, аф-аф, даже в руки не возьму!". Только, бога ради, не вари маму в кастрюле. Она тебе этого не простит. P.S. Автор выражает признательность всем, кто помог ему в написании материала.