Самое дорогое

	Хадуэлл разглядывал проносящуюся под ним планету. Он записал: "И вот новая планета, не изъеденная язвами городов, прекрасная". - Может, здесь я найду любовь, - вздохнул Хадуэлл, когда шхуна пошла на снижение. Старый жрец признавал, что на Игати нет девушки красивей Меле. Она ждала, что жизнь увлечет ее в бурный водоворот. Но один монотонный день сменялся другим, и оставалось лишь собирать лепестки фрэга под жаркими лучами двух солнц. Она-то заслужила совсем другой судьбы. Брог выпрямился, промокнул лицо концом набедренной повязки, взглянул на небо в ожидании дождя. - Эй! - внезапно воскликнул он. Катага и Меле подняли головы. - Там! - указал Брог.- Смотрите туда! Серебряная искорка в ореоле красного и зеленого пламени спускалась с небес, увеличиваясь с каждой секундой, превращаясь в блестящую сферу. - Пророчество! - истово прошептал Катага. - Наконец-то... через столько веков ожидания. - Давайте сообщим в деревню! - предложила Меле. - Раз я увидел первым, - воскликнул Брог, - следовательно, оказал деревне важную услугу. Не кажется ли вам, что я имею право на... Собственно, Брог просил о том, к чему стремился, о чем молился, ради чего интеллигентный человек, вроде Катаги, строил искусные планы. Но назвать желанное вслух считалось неприличным. Блестящая сфера опускалась все ниже, к плоской равнине вблизи деревни. Трое игатийцев подхватили мешки с лепестками фрэга и заспешили домой. Известие о прибытии гостя переполошило деревню. Мужчины и женщины не могли говорить ни о чем другом, как об этом важном событии, и вскоре перед святилищем Инструмента начались пляски, прекратившиеся, правда, как только из храма Тангукари вышел старый жрец. За долгие годы Лэг, высокий, высохший старик, внешне стал похож на своего улыбающегося благодушного бога. На его облысевшей голове топорщилась перышками корона жреческой касты, он тяжело опирался на священную черную булаву. - Дети мои, - начал Лэг, - сбылось древнее пророчество Игати. Великая сверкающая сфера упала с небес, как и предрекали старые легенды. Из сферы выйдет существо, похожее на нас. Посланец будет творить добро. Он, как никто другой, облегчит нашу жизнь. А закончив работу и объявив, что должен отдохнуть, он будет ждать награды, - голос Лэга упал до шепота. - Награда эта - предел мечтаний и молитв каждого игатийца. Жрец повернулся к Брогу. - Ты, Брог, стал первым, кто увидел посланца. Ты хорошо послужил деревне, - жрец поднял руки. - Друзья! Считаете ли вы, что Брог должен получить награду, которую он ждет? Большинство утвердительно закивали. Из глаз Брога брызнули слезы благодарности. - На колени, Брог, - лицо жреца лучилось добротой и любовью. Брог преклонил колени. Все затаили дыхание. Лэг поднял тяжелую булаву и со всей силой ударил по голове Брога. Тот упал на землю, дернулся и затих. На его губах застыла блаженная улыбка. - Какая прелесть, - завистливо пробормотал Катага. Меле сжала его руку. - Не волнуйся, отец. Придет день, и ты получишь свою награду. - Надеюсь, - вздохнул Катага, - но как знать наверняка? Вспомни Рии. Бедняга всю жизнь работал и молился о мучительной смерти. А что произошло? Он умер во сне, в собственной постели! Разве это смерть для мужчины? - Не стоит волноваться об этом, отец. Я уверена, ты умрешь прекрасно. Как Брог. - Да, да... но, если подумать, смерть Брога весьма тривиальна,- его глаза сверкнули.- Я хочу что-то действительно запоминающееся, болезненное, долгое и чудесное, вроде награды, ожидающей посланца. Меле отвернулась. - Тебя обуревает гордыня, отец. - Ты права, права, - вздохнул Катага. - Но, когда-нибудь... Он улыбнулся. Его день еще придет! Умный и решительный мужчина не пустит на самотек такое важное дело и сам подготовит себе мучительную смерть, вместо того чтобы ждать, пока недоумок-жрец сочтет, что пришла его пора. Называйте это ересью или как-то еще, но внутренний голос твердил Катаге, что мужчина имеет право умирать так, как ему хочется, если, разумеется, сумеет реализовать намеченное. Мысль о надрезанной лиане согревала сердце. Как хорошо, что он так и не научился плавать. - Пойдем встречать посланца, - Меле дернула отца за руку. Ричард Хадуэлл откинулся в кресле пилота и вытер со лба пот. Последние туземцы только что покинули его корабль, и он слышал, как они пели и смеялись, возвращаясь в деревню в вечерних сумерках. Хадуэлл улыбнулся, достал блокнот, выбрал ручку и начал писать. "Игати - хранилище красоты. Живут здесь мирные гуманоиды со светло-коричневой кожей, грациозные и красивые. Они вызывают только добрые чувства". Следующим днем Хадуэлл начал творить добро. Он заметил, что многие игатийцы страдают болезнями, переносчиками которых являлись кровососущие насекомые. Подбирая соответствующие антибиотики, вылечил всех, за исключением самых запущенных случаев. При врачебных обходах его всегда сопровождала Меле. Прекрасная игатийка быстро приобрела навык ухода за больными, и вскоре Хадуэлл уже не мог обходиться без нее. Наконец в деревне не осталось больных, и Хадуэлл проводил все больше времени в залитой солнечными лучами роще. Там он отдыхал и работал над книгой. Заметив изменение распорядка дня Хадуэлла, жрец тут же собрал жителей деревни, чтобы обсудить дальнейшие действия. - Друзья, - обратился к собравшимся Лэг,- наш благодетель, Хадуэлл, оказал деревне неоценимые услуги. - Посланец заслужил награду,- согласно кивнул Вэсси, купец. - Полагаю, что жрец должен взять булаву, пойти в рощу и... - Я предлагаю вогнать ему под ногти ядовитые шипы легенбюри. - Может, шипы достаточны для купца, - возразил Tгapa, камнетес, - но не для Хадуэлла. Он заслуживает смерти вождя! Я предлагаю привязать его к дереву и разжечь под пятками небольшой костерок, чтобы... - Подождите, - оборвал его Лэг. - Хадуэлл достоин смерти мученика. Отнесем его к ближайшему гигантскому муравейнику и погрузим в него по шею. Предложение жреца встретили с восторгом. - А пока он будет кричать, пусть бьют ритуальные барабаны, - предложил Тгара. - Мы же потанцуем в его честь, - вставил Вэсси. - И выпьем за него, заключил Катага. Уточнив последние мелочи, они назначили время празднества. Только Меле, непонятно по какой причине, было не по себе. Низко склонив голову, она пересекла деревню и направилась к роще, где отдыхал Хадуэлл. - Привет, Меле,- помахал он рукой.- Я слышу барабаны. Что-то готовится? - У нас будет праздник, - Меле села рядом. - Отлично. Можно мне поучаствовать? Хадуэлл умолк, завороженный красотой девушки, идеальной линией ее шеи и плеч, черными волосами, исходившим от них ароматом. Он нервно сорвал травинку. - Меле... Я... - Хадуэлл! - всхлипнула она, прижимаясь к его груди. Затем резко отстранилась, глаза ее светились тревогой. - В чем дело, дорогая? - спросил тот. - Хадуэлл мог бы сделать что-нибудь еще для деревни? - Если ты хочешь, я готов. Но... - О дорогой! Хадуэлл протянул к ней руки. но Меле отступила на шаг. - Нет времени! Я должна вернуться и оповестить деревню. Меле примчалась в деревню и нашла жреца в храме. Меле рассказала ему о новых планах посланца Тангукари. Старый жрец медленно кивнул. - Тогда церемонию следует отложить. Но скажи, дочь моя, чем вызвана твоя заинтересованность? Меле покраснела и промолчала. Жрец улыбнулся, но затем лицо его посуровело. - Я просто чувствовала, что смерть мученика - недостаточная награда Хадуэллу, - сказала Меле. - Он заслуживает большего. Он заслуживает Абсолюта. - За последние шестьсот лет никто не удостаивался Абсолюта. - Но Хадуэлл герой! - настаивала Меле.- Дай ему время, он проявит себя! Покажет, на что способен! Тут жрец резко поднял голову, изучаюше взглянул на девушку. - Но скажи мне правду, Меле. Ты действительно хочешь сохранить его для абсолютной смерти? Или оставить для себя? - Он должен получить смерть, которую заслуживает,- Меле отвела глаза. Тут в храм вбежал Вэсси, купец. - Пойдемте скорее! - воскликнул он. - Несчастье с Иглаи, землепашцем, он обошел табу! Толстый веселый землепашец умер ужасной смертью. Он шел обычным путем от своей хижины к центру деревни мимо старого колючего дерева. Внезапно дерево рухнуло на него. Сотни шипов вонзились в его тело. Очевидцы свидетельствовали, что Иглаи больше часа стонал и метался, прежде чем отошел в мир иной. Но умер он со счастливой улыбкой на лице. Лэг подошел к колючему дереву, осмотрел его. Увидел следы надпилов, замаскированные высохшей глиной. Молодец, Иглаи, ничего не скажешь. - Подумать только! Он всего лишь землепашец и не так уж истово поклонялся богу. А устроил себе такую прекрасную смерть. - Слушайте, добрые люди! - вскричал Лэг.- Иглаи совершил святотатство. Только жрец может разрешить насильственную смерть. "Они все заодно, - думал жрец. - С детства он наставляет их на путь истинный, а они все равно пытаются перехитрить жрецов. Когда же они поймут, что неразрешенная смерть не принесет такой удовлетворенности, как смерть, ради которой трудился, которую заслужил, которая вершится с соблюдением всех обычаев!" Все население деревни во главе с жрецом проследовало к Островерхой горе, где, как указывалось ранее, вершились брачные церемонии. Островерхая гора, узкий черный пик, возвышалась над морем. Хадуэлл и Меле стояли над самым обрывом, лицом к жрецу. Шум стих, едва Лэг поднял руки. - О великий Тангукари! - воскликнул жрец.- Благослови этого мужчину, твоего посланца, который пришел к нам с небес в сверкающей сфере и сделал для Игати больше, чем кто бы то ни было. И благословил твою дочь, Меле. Научи ее любить память своего мужа... и укрепи в вере предков. Произнося эти слова, жрец пристально смотрел на Меле. А та, с высоко поднятой головой, и не думала отводить взгляд. - А теперь я объявляю вас мужем и женой! Хадуэлл заключил Меле в объятия и поцеловал. Радостные крики огласили морской берег. Катага застенчиво улыбался. - Хочу порадовать тебя, Хадуэлл,- продолжил жрец. - Да? - Хадуэлл с неохотой оторвался от жены. - Мы тут посовещались и решили, что ты достоин... Абсолюта! - Я очень тронут! Жрец махнул рукой. Четверо мужчин подтащили странный агрегат, который он видел лишь издали. Теперь Хадуэлл разглядел, что это платформа размером с большую кровать, вырубленная из черного дерева. Колючки, крюки, заостренные раковины, грозные шипы. Выемки, похожие на чаши, еще не заполненные жидкостью. Еще какие-то приспособления, назначение которых оставалось для Хадуэлла загадкой... - Впервые за шестьсот лет Инструмент покинул святилище, в котором хранился,- возвестил жрец.- С тех пор как В'ктат, герой-полубог, спас игатийцев от уничтожения. Но его вынесли ради тебя, Хадуэлл. - О, я недостоин,- потупился тот. Скромность Хадуэлла произвела самое благоприятное впечатление. - Поверь мне,- с жаром возразил Лэг,- ты достоин. Согласен ли ты на Абсолют, Хадуэлл? Тот взглянул на Меле. Но не смог прочитать выражение ее прекрасного лица. Повернулся к жрецу. Бесстрастная маска. Толпа замерла. Хадуэлл скосился на Инструмент. Малоприятное зрелище. В его душу закралось сомнение. Может, он ошибся в суждениях об этом народе? Инструмент, похоже, предназначается для пыток. Эти колючки и крюки... Да и все остальное... Хадуэлл представил себе, как их можно использовать, и по его телу пробежала дрожь. Перед ним - густая толпа, за спиной - обрыв в тысячу футов. Хадуэлл вновь взглянул на Меле. И прочел на ее лице лишь любовь и обожание. - Я согласен,- ответил Хадуэлл. Последовал взрыв восторга, игатийцы окружили Хадуэлла, улыбаясь, пожимая руки. - Церемонию проведем немедленно,- решил Лэг.- В деревне, перед статуей Тангукари. Внезапно раздался громкий крик. Все повернулись и бросились к реке. Добежав до берега, Хадуэлл увидел, что произошло. Катага, отец Меле, вновь замыкал шествие. Когда он добрался до середины моста, неожиданно лопнула главная несущая лиана. Катаге удалось схватиться за боковую лиану, и он завис над рекой. Но ненадолго. У всех на глазах его пальцы разжались, и он рухнул в воду. Бурный поток пугал Хадуэлла куда больше, чем бездонная пустота космоса. Но погибал отец его жены. И Хадуэлл бросился в ледяную воду. Катага уже терял сознание, когда Хадуэлл схватил его за волосы и потащил к ближайшему берегу. Водовороты кружили их и тянули ко дну. Нечеловеческим усилием Хадуэллу удалось схватиться за склонившуюся над водой ветвь. Он не разжал пальцев, пока жители деревни, следуя указаниям жреца, не вытащили обоих на берег. Их отнесли к храму Тангукари. Отдышавшись. Хадуэлл подмигнул Катаге. - Едва уползли, старик! - Подонок! - тот плюнул в Хадуэлла и захромал прочь. Хадуэлл изумленно смотрел ему вслед. - Должно быть, старик повредился умом,- он повернулся к жрецу.- Ну так когда приступим к Абсолюту? Угрожающие лица игатийцев надвинулись на него. - Ха! Он хочет Абсолюта! - После того как он вытащил бедного Катагу из реки, ему хватает совести... - Спасти жизнь собственному тестю! - Да откуда он свалился на нашу голову? - задал риторический вопрос Вэсси.- Смерть для него - слишком большая честь. - Разве меня не удостоят церемонии Абсолюта? - Есть принципы милосердия и сострадания, которые так ценит Тангукари. Если взглянуть на случившееся под этим углом, ты, Хадуэлл, совершил недостойный, отвратительный проступок, вытащив беднягу из реки. Боюсь, простить такое невозможно. Хадуэлл не знал, что и сказать. Очевидно, он нарушил табу, не позволяющее спасать игатийцев, свалившихся в реку. Но откуда мог он знать о существовании табу? Разве такой пустяк мог перевесить все доброе, что он сделал для них? - Оставь нас, лживый посланец. Уходи от нас, о Хадуэлл. Ты не достоин даже смерти. - Ладно! - терпение Хадуэлла лопнуло.- Черт с вами, грязные дикари. Я ухожу. Ты со мной, Меле? Девушка вздрогнула, взглянула на Хадуэлла, затем на Лэга. Повисла тяжелая тишина. - Вспомни об отце, Меле, - молвил, наконец, жрец. - Вспомни о вере предков. Меле гордо вскинула маленький подбородок. - Я замужняя женщина. Пошли, Ричард. - Молодец,- кивнул Хадуэлл и поспешил к звездолету. Меле последовала за ним. Минуты спустя языки красного и синего пламени окутали серебристую сферу. Она оторвалась от земли, плавно набирая скорость, поднималась все выше и выше, превратилась в точку, растворилась в небе. - Дорогая, мы летим на Землю, мою родную планету,- пояснял Хадуэлл. Женщина всегда идет за мужчиной, которого любит. И, если любит по-настоящему, никогда не теряет веры в него. Меле по-прежнему верила в Хадуэлла. Под одеждой она нащупала миниатюрный, вставленный в ножны кинжал. Его кончик покрывал медленно действующий, вызывающий ужасные боли яд. Кинжал передавался по наследству из поколения в поколение и использовался, когда поблизости не было жреца, и только для самых любимых членов семьи. Когда-нибудь, думала она, Хадуэлл искупит грех перед ее отцом. Возможно, уже в следующем году. А потом он получит от нее самое дорогое, что может дать женщина, своему мужчине. Мучительную смерть. Перевел с английского Виктор Вебер