Счастье - это знак вопроса

	Из вагона выходят люди. Их очень много. Тысячи ног, поднимающихся по ступеням. Тысячи лиц, которые имеют одно и то же выражение, или, точнее, не имеют никакого. Выделяются лишь те, кто спит на ходу. Неважно, какая это страна. Везде это выглядит примерно одинаково: люди идут на работу. Пожалуй, это самые шокирующие кадры документального фильма "Интернационал счастливых людей" (Lucky People Center International). Счастье всегда относительно. Счастье - это знак вопроса. Тебе кажется, что буддийские монахи, которые под монотонное завывание труб бесконечное число раз читают одну и ту же молитву, счастливы. Да, но они счастливы здесь и сейчас. Пройдет всего несколько секунд, и ты увидишь кадры документальной пленки: в буддийский храм врываются отряды китайской полиции. Счастливы те, кому удалось спастись. Счастливы воины Маори, танцующие ритуальный танец антиглобалистов. "Мы ненавидим кредитные карточки, - поют здоровые потные мужики. - Когда у всех будут кредитные карточки, мы станет марионетками. Мы станем безработными. Чтобы иметь кредитную карточку, нужно иметь деньги. Без денег мы не сможем купить пищу. Без пищи мы погибнем. Мы ненавидим кредитные карточки". Эти люди явно знают, что делают. Им неведомы сомнения и тягостные раздумья. Люди, которые по приказу телевизионного гуру совершили коллективное самоубийство, тоже по-своему счастливы. На вопрос "Быть или не быть?" нельзя ответить однозначно. Ученый по имени Бьйорн Меркер ушел от городской цивилизации в джунгли, и теперь наблюдает за повадками гиббонов. Кто-то назовет его сумасшедшим. Может быть, он и вправду сумасшедший. А может быть, гений. Ему тоже неведомы сомнения и тягостные раздумья. Он нашел свое место в этом мире. - Посмотрите, - говорит он. - Вот где настоящее "качество": чистая вода, чистый воздух. В современном обществе люди привыкают к тому, что всегда есть кто-то, кто заплатит за твои ошибки. Здесь этого нет.У гиббонов утро начинается с того, что самец и самка поют песню. Я тоже попробовал петь по утрам. Через двадцать минут я почувствовал пьянящее возбуждение. Количество эндоморфинов в крови резко увеличилось. Почему? Может быть, мы тоже должны петь? Петь и танцевать. Мы должны осознать, что мы обезьяны, которые научились танцевать. Танцевать - значит находиться в постоянном движении. Танец объединяет воинов Маори. Танец помогает жрецам вуду общаться с миром духов. Танец - это прорыв из окружающей тебя действительности. Это способ познать себя. Тосидзи Микава работает клерком в банке. Каждое утро он поднимается на лифте в офис, расположенный в одном из токийских небоскребов. "Вон там находится Fuji Bank, там - Mitsubishi, а вон левее - Sony. Да, мой босс знает, чем я занимаюсь. Я ему давал послушать свой диск, но ему не понравилось". По ночам Тосидзи Микава работает ди-джеем в одном из токийских клубов. Он играет жесткий, разрывающий на части душу нойз. Играет, падает, хватается за пульт, ожесточенно крутит какие-то ручки, жмет на кнопки. Это его мир. Его движение. Его танец. "Секс - это мир и блаженство. Люди привыкли страдать. Слово "нимфоман" - это почти ругательство. Люди ставят памятники жертвам и мученикам. А где памятник людям, которые испытали большую радость? Где памятник тем, у кого был самый сильный оргазм? - спрашивает бывшая порнозвезда Энни Спринкл. - Сексуальная энергия - это могучая сила. Секс - это естественный наркотик. Испытать оргазм очень просто. Нужно только правильно дышать". Энни дышит все чаще и чаще. Улыбка блаженства расплывается по ее лицу. Что объединяет всех этих людей? Мне кажется, на этот вопрос можно ответить в технических терминах. Все они "включены" в этот мир. Каждый живет на полную катушку (еще один технический термин). Каждый двигается, танцует, ищет. Бразильские джунгли и джунгли каменные. Негры и европейцы. Католики и буддисты. Все это искусственные противопоставления. Нет никаких границ. Нет ни Востока, ни Запада. Есть только знак вопроса. Мы связались с создателем фильма Йоханом Содербергом по мейлу и попросили ответить на наши вопросы. Faкeл: Йохан, откуда взялось такое название? Johan Soderberg: Lucky People Center, Le Poteaux Central, Long Penis Club, Loko Popo Coco - это просто слова, которые не значат ничего. F.: Почему ты выбрал именно такую форму: и не документальный фильм, и не художественный, а нечто вроде музыкального клипа? J.S.: Это стиль, в котором я работаю уже давно. Обычно я начинаю с какой-либо музыкальной фразы, например, с фразы Кассиуса Ди Mass Electrowaves of Violence в фильме, которая задает тональность и ритм (кажется, 141 bpm и ре-мажор). Я просто анализирую звук и затем на его основе создаю всю композицию. F.: Саундрек фильма записан в стиле транс. Скажи, ты входишь в трансовую тусовку? J.S.: Чтобы понять, что такое настоящий транс, нужно пройти долгий путь и нужно, чтобы кто-то тебя направлял. Постоянное движение и учащенное дыхание (особенно если ты принял таблетку экстази, ничего не пьешь и танцуешь 4 часа) - да, от этого можно получить кайф. Но это поверхностный, иногда даже опасный опыт. Настоящий транс - это мощный инструмент общения с неким духовным миром (где находится эта сфера, внутри или снаружи - это отдельный вопрос). Я не очень понимаю, что ты подразумеваешь под трансовой тусовкой. Мне очень интересны обряды йоруба, которые сейчас называют "вуду" или "сантерия", где люди входят в транс для того, чтобы общаться с духами. Если ты говоришь о музыке, то нет, я не вхожу в трансовую тусовку. F.: Как появилась идея создания такого фильма? Где ты нашел всех этих людей? J.S.: Я просто много путешествовал, записывал разговоры людей, делал музыку. Некоторых людей я знал уже давно, но многих мы нашли в процессе работы. Мне всегда хотелось познакомиться с людьми, которые практикуют вуду и поговорить с тибетским ламой. Так что я представлял себе, с чего надо начать. F.: Кажется, вы потратили много денег на этот проект. Трудно было найти деньги? J.S.: На все про все мы потратили 7 миллионов крон (651 000 долларов). Деньги достал продюсер компании Memfis Ларс Йонсон. Я снимал, писал звук, сочинял музыку и монтировал. Плюс продюсер фильма Эрик Паузер и фотограф. Очень маленькая команда. Большую часть денег мы потратили на путешествия и на пленку. Потом деньги кончились. Последние шесть месяцев все работали без зарплаты. F.: Скажи, фильм "за" или "против"? J.S.: Это фильм "за" мир, который состоит из бесконечного многообразия психобиологических "типов". Есть два типа систем: монотеистические и политеистические. Правила организации монотеистических систем подразумевают, что все человеческие существа должны соответствовать психологическим типам, которые преобладают в данной системе. Политеистические системы прошлого и настоящего позволяют человеку быть самим собой, они заботятся о сохранении его индивидуальности. Мы разные. Этот фильм "за" разумное отношение к тому, во что верят и чем живут другие люди, "за" почтительное отношение к тому, что создают люди. Он "против"... предрассудков и невежества. У меня, например, есть друзья, которые разговаривали с Иисусом. Это не мешает им жить - даже наоборот. F.: LPCI напоминает другой известный документальный фильм - Koyaanisqatsi, пафос которого сводится к тому, что города, городская культура губят природу. Можно ли сказать, что и твой фильм о том же самом? J.S.: Нет. Я не верю в то, что Город находится вне Природы. Фильм, конечно "против" агрессии по отношению к туземцам, которые живут в Старом Лесу, и "против" тех, кто утверждает, что жизнь в Городе более развитая и более цивилизованная. Но фильм не призывает людей полностью изменить свою жизнь и отказаться от своих культурных представлений. У людей, которые пытались это сделать (по крайней мере, у тех, кого я знаю), изменилась жизнь за счет "отторжения" изначальных корней. Новые корни оказываются слабее, они не могут держать большое дерево. Рано или поздно дерево падает. И падение оказывается очень болезненным. Я за продуманный подход к разным культурам, нам есть чему поучиться у других. F.: Почему в фильме нет шведов? У вас там что, живут только несчастные люди? J.S.: Ученый и шаман, который поет вместе с гиббонами, по национальности швед. Его зовут Бьйорн Меркер, и сейчас он изучает агуканье детей из разных стран мира, пытаясь выявить сходства и различия. По-моему, ему очень нравится то, чем он занимается. F.: Как, по-твоему, может ли человек ловить кайф, занимаясь обычными домашними делами, а не чем-то эдаким? Или это только иллюзия счастья? J.S.: Я думаю, мы очень переоцениваем слово "счастье". Это как слово "свобода". Мы подчиняемся определенным правилам. Что такое свобода? Абсолютная свобода - это ад, незачем сражаться, нет никаких конфликтов, это пустота. Стать абсолютно свободным - значит перестать дышать. А что такое счастье? Кто хочет ходить со счастливой улыбкой на лице всю свою жизнь? Неужели счастье - это единственное чувство, которое ты хочешь испытывать? А как же тогда печаль или ярость? Не надо зацикливаться на счастье. Я уверен в том, что человеческая психика - это сложная, сбалансированная система. Когда ты принимаешь легкие наркотики, то испытываешь подъем, а затем депрессию, и это совершенно естественно. Счастье может быть естественным. Счастье может "начаться" в тот момент, когда ты моешь посуду. F.: Многие герои фильма участвуют в каких-то религиозных или иных ритуалах. Даже Энни Спринкл устраивает какие-то мистерии. Ты считаешь, что без ритуалов невозможно достигнуть подлинного экстаза? J.S.: На самом деле, практически все люди на этой планете участвуют в каких-то ритуалах. Люди чувствуют, что есть нечто более величественное, чем они сами. Это придает им силы, помогает сосредоточиться на достижении цели. Люди говорят: мы танцуем ритуальный танец, потому что это "работает". Мы, европейцы, думаем, что нам ничего такого не нужно. Но ритуалы бывают не только религиозными. Посмотрите на футбольных фанатов, на первомайские парады в Пекине или на толпу людей, которые пришли послушать Бритни Спирс. Все эти люди одинаково одеты, поют одни и те же песни. Это тоже ритуал. Я уверен, что ты каждый день моешь посуду точно так же, как вчера, и это "работает". Когда ты заканчиваешь мыть посуду, ты чувствуешь себя лучше. Может быть, ты даже чувствуешь, что счастлив.